Вторсырье стало лакомым куском как для населения, так и для бизнеса, считает заместитель главы Минприроды Денис Буцаев. О том, как извлечь выгоду из мусора, и что делать с теми, кто отказывается работать с вторсырьем, эксперт поделился с aif.ru на полях ПМЭФ.
Алексей Дуэль, aif.ru: В стране закупают новые мусоровозы, контейнеры и прочее, наращивают мощности для работы с вторсырьем. Но народ все равно отправляет все виды отходов — картон, пластик, стекло — в общий бак. Появляются мусорные завалы. Что происходит у нас с мусорной реформой?
Денис Буцаев: Не буду говорить о том, что у нас все хорошо, нет завалов и проблем с контейнерными площадками. Они есть, поэтому были приняты многие решения, чтобы с ними разобраться. Например, если есть завалы в Москве на контейнерной площадке, то решить вопрос можно очень просто. Есть и РЭО радар, и любой канал связи, который существует как в городе, так и на федеральном уровне. Он окажет благотворное влияние на регионального оператора. А мы проследим, чтобы оператор все убрал.
Если у вас на площадке скапливаются особо ценные фракции, типа бумаги, стекла, пластика, то это странно, потому что сейчас на них идет настоящая охота. По картону и бумаге — они не доходят до сортировки. Они в полуофициальном формате воруются с контейнерных площадок заготовителем, и это уже тенденция. С пластиком примерно такая же ситуация, чистый пластик крайне востребован.
— То есть кто-то приходит на мусорную площадку и выбирает вторсырье?
— Обычные дворники, которые получают дополнительный доход. У нас даже есть видеоматериалы об этом. Так что поверить в то, что все в одном контейнере или в одном мусоровозе, очень сложно. Сейчас для этого нет экономических предпосылок.
Почему возникают навалы? Потому что на контейнерной площадке складывают, в том числе, не ТКО-шный мусор. У нас считается, что на контейнерную площадку можно привезти, например, шины из соседнего шиномонтажа, ветки срезанных деревьев, прошлогоднюю листву. По закону, это не является отходом ТКО и не подлежит вывозу региональным оператором. Это обязанность муниципалитета по уборке территории по отдельным контрактам. Мы обратили внимание на эти контракты — оказалось, что в большинстве случаев они фиктивны. Заключены с ИП, а там — два человека. Никакой техники нет, ни разу заявки по договорам не оформлялись. В рамках штаба по поручению правительства разбираемся с этими договорами. Потому что вывозить такого рода отходы может региональный оператор. Но делать это он должен за отдельные деньги, а не за тот тариф ТКО, который платят граждане.
— Раньше говорили, мол, сейчас запустим расширенную ответственность производителя, и все заработает. Ее запустили. Заработало?
— У нас этот год — первый после тех реформ, которые произошли в РОП, поэтому о полноценном эффекте говорить пока рано. Но, с точки зрения объема денежных средств, которые мы направляем на развитие отрасли, можно констатировать, что заработало. Росприроднадзор в этом году собрал почти в 10 раз больше, чем за прошлый период.
— Компании платят эко-сбор, когда они не хотят сами заниматься утилизацией. То есть проще откупиться так, чем вкладываться в переработку?
— Проще или не проще откупиться, это будет понятно через несколько лет. До момента создания мощностей вам придется в этом отношении платить. Какие-то мощности были созданы, и самое главное, что в некоторых отраслях они в этом отношении уже приближаются к 100%. Например, та же самая бумажная утилизация. В каких-то — создание мощностей находится в среднем состоянии. Скажем, пластик, стекло. В каких-то — в зачаточном — например, текстиль. Должен возникнуть экономический стимул, который будет побуждать тех, кто занимается этой деятельностью, создавать подобного рода объекты. И он же является источником возврата инвестиций. Весь рынок поймет, что есть ниша, на которой можно заработать.
— Выходит, что собранный экосбор сократится, потому что деньги уйдут утилизаторам, а процессы опустятся.
— Совершенно верно. Суть экосбора не в том, чтобы наполнять бюджет. Тут либо платишь в бюджет, и бюджет платит тем, кто строит, либо ты платишь напрямую тем, кто уже построил, и они компенсируют свои затраты. В этом отношении ничего не поменялось.
— Конечная цепочка всего этого процесса — это вторичная фракция, которая куда-то используется, продается, стоит денег. Насколько это выгодно?
— Можно констатировать как факт: во всем мире есть две стороны этой задачи. Первая — это сделать так, чтобы при вовлечении вторсырья в производство нового продукта вы получали экономическую выгоду. Как она получается? Вам снижается на эту сумму процент экосбора: 20% используете — на 20% экосбор меньше.
Вторая — кнут. Вы платите сбор с повышающим коэффициентом, плюс вас понуждают к работе с вторсырьем через установление соответствующего норматива. Мы используем и то, и другое. Пока есть возможность воспользоваться только экономическим стимулом. Вы производите что-то из вторички и будете на процент вовлеченного вторсырья иметь скидку на экосбор.
— Так сейчас выгодно использовать вторсырье?
— Несомненно.
— А много его используют из всего объема сырья?
— По-разному, но мы видим, что эта доля увеличивается. Причем прогрессия достаточно хорошая.
